Борьба функциональной рационалистической архитектуры с академизмом всегда заканчивалась в XIX веке победой академизма. Технические средства и знания в то время были еще недостаточно велики, чтобы они могли пробить себе путь. Нельзя отрицать того, что прошлое всегда оказывалось более сильным. Только в наше время власть прошлого может быть до конца сброшена, так как этого требуют новые формы жизни. Эти формы во многом совпадают с тем выражением, которое в скрытом состоянии и в предчувствии заключалось в конструкциях XIX века. Последняя борьба между функциональной рационалистической архитектурой и академизмом разыгралась среди поколения, которое непосредственно после 1900 г. проложило новые пути. Огюст Перре (Париж, род. в 1873 г.) и Тони Гарнье (Лион, род. в 1869 г.) - современники этих, сражавшихся за новые пути архитекторов: Ллойда Райта (род. в 1869 г.), Адольфа Лооса (род. в 1870 г.), Ван-де Вельде (род. в 1863), Берлаге (род. в 1856). Как Перре, так и Гарнье были учениками Академии. Гарнье был даже премирован и послан в Рим на виллу Медичи. Оба они вышли из недр Академии. И это ограничило их. Утверждают, что школа им не повредила, но в действительности они в своем творчестве форм связаны с классическим французским идеалом. Каждый раз он дает себя чувствовать и проявляется во всех их постройках, то тайно, то явно.



Перре - конструктор-инженер с начала своей деятельности. Он происходит из бургундской семьи близ Клюни. Можно если угодно, провести линию, связывающую суровое инженерно-строительное искусство Клюни с архитектором, который впервые сумел придать железобетону архитектурную выразительность.
В жилом доме Перре, Париж, улица Франклина 25 (1903), бетон первый раз применен для постройки жилогодома, и фасад остова открыто показан как конструирующая часть здания. Почти как предвидение будущего заложены в этом узком доме с наемными квартирами ростки дальнейшей архитектуры, которая была развита Корбюзье и др. Фасад как плоская поверхность разрушен. Он изрезан впадинами, отступает назад, вновь выступает, дает шести этажам свободно вознестись вверх и открывает в шестом этаже четырехугольные опоры. Фасад стал подвижным.
На крыше частично разбит сад. Постройка в верхней части почти повисла в воздухе, а нижний этаж занят торговыми помещениями, облицованными только тонкими бетонными плитами. Нет ничего массивного, кроме тонких бетонных столбов. Нижняя часть дома тоже ничем не утяжелена, она близка к железным конструкциям, которые только в нескольких точках соприкасаются с землей. Нет двора, - «светового колодца». На самом ограниченном пространстве дом с уступами и выступами, светлый как день, так как стены снабжены стеклянными кирпичами - материалом, который, как известно, только гораздо позже стал применяться при строительстве домов.
Следующим шагом является гараж на улице Понтье (1905). Массив стен отпадает. Господствует тонкий переплет рам и стеклянная поверхность, короче говоря: просветы. И эту манеру подхватывает молодая французская архитектура и самостоятельно развивает ее. Сам Перре так определяет значение своей постройки: первая в мире попытка эстетического оформления железобетона. Одновременно этот скромных размеров гараж открывает собой целую серию больших гаражей, которые в наше время являются почти единственным примером позитивного оформления в парижской архитектуре. На примере театра Елисейских полей (1911-1914) Перре дал образец нового разрешения проблемы конструкции. Для понимания замысла этой постройки необходимо остановиться подробнее не на том внешнем виде, который ей был придан впоследствии, а на ее внутреннем остове - бетонном скелете. В своем очень сложном сооружении - речь идет о двух театрах, из которых один висит над вестибюлем другого, - Перре показал взаимопроникновение сил, переложенных на опоры.