Шли годы, я иногда слышала о нем, видела какие-то новые работы, с появлением интернета нашла информацию и была очень приятно удивлена, что это наш, белорусский художник.
А в прошлом году мы побывали на выставке произведений Народного художника Беларуси Мая Данцига, которая прошла в Национальном художественном музее Беларуси. Выставка была посвящена юбилею Победы, родителям и любимой сестре Белле. Хотя, если честно, мы думали, что выставка будет посвящена 85-летию художника.
На выставке было представлено более 200 живописных и графических произведений Мая Данцига, выполненных на протяжении 1949-2015 годов.
Это как хорошо известные полотна, вошедшие в золотой фонд белорусского искусства ХХ века: "Гудит земля Солигорская!" (1960), "Новоселы" (1962), "В рабочей столовой" (1963), "На страже мира" (1964), "Беларусь - мать партизанская" (1967), "Мой Минск" (1967), "Партизанская свадьба" (1968), так и новые работы, созданные в течение последних лет: "Плывет над Неманом хрустальный хоровод" (2003-2010), "Поединок. Легенда Пикассо" (1985-2012), "Вот из огня воды студеной выходят на мороз моржи" (2014), "Малый Тростенец" (2015) и другие.
Фото Мая Данцига с открытия выставки мне прислала будущая великая художница Валерия Чудаева. Эту девочку я знаю с детства.
Она прекрасно рисует, учится в академии искусств, пишет портреты, цена на которые сегодня очень условная и заказать их может каждый из вас.
Подробная информация по портретам у Лерочки в группе ВК Валерия Чудаева-портреты на заказ
На фото: Валерия Чудаева, Май Данциг и Игорь Свентицкий
Май Вольфович Данциг родился в 1930 году в г.Минске.
Закончил Минское художественное училище и Московский художественный институт имени В.И.Сурикова.
Народный художник Беларуси (1995), профессор Белорусской государственной академии искусств (1980), лауреат премии Ленинского комсомола Беларуси (1968), обладатель ордена Франциска Скорины (2005) и ордена Почета (2010).
Отец Данцига преподавал физкультуру, а по праздникам, большой, шумный и важный, руководил оформлением колонн спортсменов. Из семейных сокровищ дома были лишь драповое пальто, скрипка и этюд натурщицы, который глава семейства сотворил собственными руками еще до революции, когда мальчишкой бегал в студию известного тогда художника Грубе. Весной 1941 года Маю исполнилось 11 лет. Это была самая обыкновенная весна, какая случается каждый год — цвела сирень, во дворах женщины сушили белье на веревке, детвора «стайками» перелетала с одной улицы на другую. Моросил дождь и торопил прохожих, выглядывало солнце и «скользило» лучами по лужам. По вечерам, после ужина, отец играл на скрипке, а в комнату врывалась вечерняя прохлада.
22 июня над городом закружили немецкие бомбардировщики. Первая бомба, упавшая на улицы Минска, в клочья разорвала не только здания, но и все, что было до этого дня — запах сирени, звуки струн, когда по ним пробегал смычок, красные плакаты и флажки на проспекте, скрип деревянного пола в доме. Когда началась война, отец исчез на несколько дней, а когда появился, схватил лишь скрипку, пальто и сказал всем срочно бежать на вокзал. Семья Данцигов заскочила в последний вагон последнего уходящего поезда.
Вернулись из эвакуации после войны. Разрушенный город на каждом шагу встречал объявлениями «Дом не занимать. Минный карантин». Квартира Данцигов уцелела. Остался даже на прежнем месте и отцовский этюд. Улицы заново начали отстраивать, год бежал за годом. Минск, а особенно послевоенный — не такой уж и большой, почти все друг друга так или иначе знали или имели каких-то общих знакомых. В 1952 Май Данциг Окончил Минское художественное училище.
Своего художественного института тогда еще здесь не было, поэтому «художники» пробовали поступать в Суриковское училище. Май Данциг был зачислен туда студентом. Примерно в это же время Валерий Рубинчик уехал поступать во ВГИК (и поступил). Друзья, родные, знакомые, соседи, коллеги — все гордились этими ребятами. Из Москвы Май вернулся с легким налетом «московской дерзости» и демонстрировал огромное полотно метра три на четыре, на котором была изображена ветка сирени. В общем-то, это был своеобразный протест, он словно заявлял: вот вам ветка сирени и утренняя роса, а не счастливые колхозники, герои труда и руки заводских рабочих.
Дебют состоялся! Вот вам сирень, вот вам краски, вот вам настроение бунтарской молодости. Нарисованная ветка сирени, город, который оживает на полотне, шумит или замирает, панорамные пейзажи — Май Данциг начинает писать биографию Минска. В его композиционном пространстве сочетаются монументальная выразительность и экспрессия формы, декоративность цветовых решений и тщательно продуманные ракурсы. В этом — весь художник.
Режиссер анимационного и документального кино, журналист и критик Олег Белоусов (1945, Слуцк — 2009, Минск) в 2007 году создал виртуальную «галерею искусств», где знакомил публику с произведениями белорусских художников, дизайнеров, скульпторов, творчеством которых увлекался сам. Со многими он был знаком лично, а о Мае Данциге писал:
«Мне нравилось с разговаривать с Маем, с ним было весело общаться… У него на лице всегда играла, не исчезая, замечательно доброжелательная улыбка, он радовался жизни и был влюблен в жизнь… Потом он меня обидел… Написал картину: Минск с видом на вокзал, темную, тяжелую… Я, тогда уже (или еще?..) молодой и «злой» критик, набросился на автора — мне было обидно за мой город. Я не знал, что тот самый дом Мая, в котором он любил сидеть на подоконнике, снесли (кому мешал!?), я не подозревал, что у художников тоже бывают периоды неслияния с миром, что весна длится не вечно, что даже родной город можно увидеть по-разному — можно в кипени садов, можно — черным, закопченным, неуютным и чужим.
Сгоряча я разругал эту картину в пух и прах и потом долго избегал Мая, казалось, он должен был на меня сильно разозлиться, начать выяснять отношения. Но ничего такого не произошло — при встрече он был так же весел, так же доброжелателен, губы его все так же украшала неистребимая, чуть Мефистофельская усмешка. Потом выставки пошли все реже, времена менялись, Май профессорствовал в Академии искусств, я, поняв тщету всей и всяческой критики, «завязал» с ней, сам, часто попадая в ее жернова, на собственной шкуре испытывал чье-то поспешливое, максималистское желание вставить собственные «пять копеек».
Кого-то чему-то научить, высказаться в печати резко и нелицеприятно… Но, душевное расположение друг к другу осталось. Поэтому, начав вести передачи на телевидении, я пригласил Мая. Нужно сказать, что разговорить его, раскачать было довольно сложно. Как всякий художник, он предпочитает делать, а не говорить о сделанном, однако разговорились — оказалось, что дом его стоял в самом начале Немиги, что рос он в тех же местах, которые позднее, в моем послевоенном детстве, оставались еще узнаваемы.
Я признался в своей любви к его «Сирени», мы повеселились над моей былой юношеской запальчивостью, взгрустнули о памятной нам старой Немиге, о ее удивительных двориках, о ее итальянско-еврейском колорите, ее неповторимости. Вспомнили стайки молодых и не молодых художников, которые бродили по ней со своими этюдниками. Май поделился своей затеей создать в Академии искусств выставку лучших дипломных работ… Еще раз сравнили детские воспоминания… — А помнишь?.. — А ты застал еще?..
Когда через пару месяцев, по какой-то необходимости, я напросился к нему в мастерскую, то ахнул… Сразу на четырех мольбертах стояли почти готовые большущие полотна — написанная по памяти, старая, погибшая Немига… Да какая! Яркая, звонкая — как возвращение в детство! — Ну ты даешь, — только и смог я выговорить… — А ты думал… — сказал Май, усмехнулся и, с тонким прищуром, как только художники умеют, любовно и в то же время критично, поглядел на свои работы… Так получилось, видно всколыхнуло что-то в душе, не очень обязательный разговор раззадорил память — и художник сделал то, что может сделать только художник — из небытия, из праха вернул к жизни город, его улочки, косые домики, в которых текла живая жизнь.
И, кажется, затарахтели по брусчатке кованые колеса ломовых пролеток, зазвучали голоса балаголов (кучер)… Это был Минск, который видел и запомнил маленький мальчик, сидя на широком подоконнике большого сводчатого окна в старом отцовском доме… На этом я, пожалуй, поставлю точку, поскольку говорить больше не о чем… Хотя, впрочем, повременю умолкать. Мастерская Мая Вульфовича Данцига, как и архивы Исаака Давидовича, Виталия Цвирко, Заира Азгура, Алексея Глебова, запасники художественного музея, хранилища худфонда, заставлены, завалены великолепными работами, которые никто не видит, которые не радуют зрителя, отсутствие которых в художественной жизни Беларуси искажает общую картину, делает ее однобокой, прерывает неразрывную связь времен. А посреди нашей столицы стоит, постоянно закрытый, «нежилой» Дом Республики… Если бы директором был я, то распорядился бы разместить там постоянную экспозицию работ Народных художников Беларуси. Душно в городе без свежего запаха сирени…
Часть информации взята с сайта allby.tv
Не хотите пропустить новые записи? Добавляйте меня в друзья и подписывайтесь на обновления блога!
Добавиться в друзья
Подписаться на обновления.
[Важные мелочи...]Вам понравился этот пост? Поддержите меня, поставив лайк этой записи в своих социальных сетях, а можно просто написать комментарий! Мне важно ваше мнение!
Я в социальных сетях: Facebook | Instagram | ВКонтакте | Одноклассники | Официальный блог в Одноклассниках
Все материалы принадлежат автору блога.
Полная или частичная публикация без моего согласия запрещена!
Разместить мой материал в своем личном блоге или социальных сетях можно без разрешения, но не забывайте ставить активную гиперссылку на оригинал.
Готова к сотрудничеству!
Journal information